Сергей Корнев 

МЫШОНОК, КОТОРЫЙ ВСЕГДА
ИГРАЕТ В ПРЯТКИ
маленькая трагедия

Посвящается Андрюше Бартеневу.

                       Десять маленьких мышат
                       И пятнадцать лягушат
                       Поиграть решили в прятки,
                       Разбежались без оглядки:
                       Прыг под листик,
                       Прыг в кусты,
                       А искать их будешь ты!
                                       (считалочка)


                                1.
   -  Сегодня  -  это сегодня, а завтра - это завтра.  Оно  завтра
будет - ты не понимаешь что ли?
   -  Понимаю,  -  не  сдавался Сережа. -  А  почему  тогда  вчера
говорили  про  сегодня,  что сегодня - это  завтра?  Значит  тогда
сегодня - завтра уже, а завтра - послезавтра.
   -  Да ничего ты не понимаешь, - махнул рукой Саша.
   Спорили  они  уже минут пятнадцать, и он уже начал  выдыхаться.
Как оказалось, растолковать пятилетнему мальчику элементарную вещь
бывает не так-то просто. Хоть Саша был на два года старше,  -  ему
исполнилось уже почти восемь, -  и точно знал, что он  прав, пере-
спорить Сережу было трудно: в нем уже тогда открылись  способности
спорщика и софиста.
   -  Завтра - оно всегда завтра, а сегодня - сегодня. Оно  потому
сегоднем и называется, что сегодня, - продолжал объяснять Саша.
   -  Ты сам просто не понимаешь. Вот вчера завтра было завтра,  а
сегодня  - уже сегодня стало. Оно же вчера завтра было? А  сегодня
было вчера - вот оно вчера и осталось.
   -  Да  нет,  просто сегодня уже другое сегодня.  То  есть,  вот
правильно  ты сказал: то сегодня, которое было вчера,  оно  там  и
осталось, но сегодня просто уже новое сегодня появилось.
   - У тебя тогда сплошное сегодня получается. Вообще что ли тогда
все  сегодня?  И вчера,  и завтра,  и послезавтра? -  в  голосе  у
Сережи появились подозрительные нотки.
   - Нет, то есть да, - запутался Саша, - то есть нет: вот сегодня
оно еще сегодня, а завтра будет уже вчера.
   - Оно что тогда, по-твоему, не взаправду получается? - удивился
Сережа. - Только кажется, что сегодня? А на самом деле - вчера?
   - Нет, оно взаправду, только... - Саша запнулся, он уже и  сам
перестал  понимать,  что сегодня, а что завтра.  -  Ну,  в  общем,
сегодня - это сегодня. А завтра - это завтра. Что тут непонятного?
   - А почему же тогда вчера говорили про сегодня, что сегодня  -
это  завтра?  - продолжал Сережа с прежней энергией. Казалось,  он
мог  бы проспорить так хоть целый день, без остановки. Их разговор
уже который раз возвращался к этой исходной точке.
   - Почему, а?
   - Потому что ты дурак! - не выдержал наконец Саша.
   - Ты сам дурак, - без злобы ответил Сережа.
   Сочтя разговор исчерпанным, он направился к калитке, ведущей во
двор  Сашиного дома. Как и все дома в этом районе города,  он  был
бревенчатым  и одноэтажным, если не считать традиционной  мансарды
под  крышей. Крылечко у таких домов всегда выходит во двор. Сережа
еще  во  время  разговора услышал, как по  этому  крылечку  звонко
стучат  детские  каблучки,  - и теперь ему  навстречу  из  калитки
выходила Наташа, Сашина сестра, веселая белокурая девочка.  Наташа
была  как раз Сережиного возраста, даже день рождения у них был  в
одном месяце.
   - Здравствуй, - сказал он ей, когда подошел поближе.
   - А я с тобой здороваться не буду! - вдруг ответила Наташа.
   - Почему?  -  удивился Сережа. Кажется, вчера  они  с  ней  не
ссорились.
   - А потому!
   Наташа сделала вид, что вообще не хочет с ним разговаривать, но
потом все-таки не выдержала и добавила:
   - А потому что ты вчера Маринке сказал, что я дура!
   Кроме  Наташи у Сережи было еще две подружки: Маринка,  шустрая
рыжая девочка, и Люда - брюнетка, которая была на год старше  всех
остальных.
   - И ничего я не говорил!
   - Говорил, - она сама мне сказала.
   - Врет она все!
   - Нет, не врет. Она мне все рассказала. Ты ей говорил, что  со
мной  просто так, понарошку дружишь, потому что я глупая, - Наташа
обиженно надула губки.
   - Это она сама глупая, потому так и сказала. Еще и врет.
   Наташа ничего не ответила.
   - Все не так было, - продолжал оправдываться Сережа. - И вообще
это  я не про тебя, а про другую Наташку говорил. У меня в детском
садике  есть  знакомая  Наташка, вот она  действительно  дура.  Ей
вообще четыре года еще. Я про нее и сказал.
   - А Маринка сказала, что ты про меня!
   - Она специально! Она просто врет все время, никак остановиться
не  может!  Помнишь,  она  сочиняла,  что  у  нее  морская  свинка
говорящая? А на самом деле она только хрюкала: "Хрю - хрю!"
   Сережа   изобразил,  как  хрюкает  морская  свинка,  и   Наташа
рассмеялась, - она вообще была очень смешливой девочкой.
   - Наташа! Завтракать пойдем! - послышался вдруг со двора голос
Нади, старшей Наташиной сестры.
   - Ты  что,  еще не позавтракала? - удивился Сережа.  Было  уже
одиннадцать часов.
   - А я сегодня встала поздно. Чего-то мне не спалось ночью... -
кокетливо ответила Наташа.
   - Я быстро, через полчасика. Ты только не уходи никуда далеко,
- сказала она напоследок и побежала домой.
   Саша  уже успел куда-то уйти, а других ребят на улице видно  не
было,  поэтому Сережа решил пока зайти домой к бабушке. - Бабушкин
дом  располагался  как раз рядом с Наташиным,  по  другую  сторону
небольшого  овражка,  который  доходил  почти  до  самой  улицы  и
заставлял ее изгибаться.
   Калитка, ведущая во двор, была завязана на веревочку, - значит,
бабушка  куда-то  отлучилась. Здесь почти  все  так  на  веревочку
завязывали, пока дома никого нет, - городок был тихий,  спокойный,
и чтобы кого-нибудь ограбили или обокрали, случалось редко.
   Сережа  развязал веревочку и вошел во двор. Он знал, где  лежат
ключи от дома и умел открывать, но в дом идти ему не хотелось - на
улице стояла слишком хорошая погода. Сережа решил погулять пока  в
бабушкином саду.
   Сад  был довольно просторный: в той его половине, что примыкала
к  улице, между деревьями и кустами оставались большие промежутки;
грядки  с  картошкой  и  овощами  перемежались  там  с  цветочными
клумбами    и    просто   небольшими   травяными   лужайками.    С
противоположной стороны, где он спускался в овраг,  деревья  росли
густо,  а  кое-где  вообще  было нельзя пройти  из-за  разросшихся
кустов  смородины  и крыжовника. Была середина  мая,  и  хотя  еще
оставалось прохладно, так что Сережа был одет в теплую курточку  и
шапочку  с привязанным к макушке плюшевым пумпончиком, но солнышко
светило ярко, все зеленое цвело, подрастало и тянулось вверх.
   Он  уже  знал,  из каких цветов вырастают потом  вкусные  вещи.
Молоденькие  стройные  цветочки  с длинными  ножками  превращаются
потом  в  вишни; такие же белые цветочки, но побольше, с вогнутыми
словно  лодочки  лепестками, - это сливы. У  яблони  цветы  бывают
разного  цвета,  - это потому что яблоки разные бывают.  Из  белых
яблочных цветов - думал Сережа - вырастают потом белые яблоки,  из
розовых  -  розовые,  а  из  больших темно-красных  с  фиолетовыми
прожилками, которые были только на одном дереве в саду,  и  яблоки
наверно получаются большие и темно-красные.
   Кроме  деревьев  цвела еще и травка. Сережа прошел  по  меже  к
своим  любимым  клубничным грядкам, - он знал, что ягоды  вырастут
еще  не  скоро,  месяца через два, но вдруг какая-нибудь  случайно
возьмет и созреет?


                                2.
   Ягод  на  грядке  он  конечно  не  нашел,  -  все  было  усеяно
небольшими  беленькими  цветочками, над  которыми  кружили  пчелы,
бабочки и разные другие мухи. "Зреть им еще и зреть," - сокрушенно
подумал  Сережа. - "Нет бы сразу вырастали большие и  вкусные."  -
Клубничку он очень любил.
   Проходя по клубничной грядке, он все-таки иногда останавливался
и  заглядывал  под  самые подозрительные листочки,  -  под  такими
листочками в прошлом году любили прятаться особенно большие спелые
ягоды.  Сегодня  ягод  не  было, но,  нагибаясь  над  одним  таким
листочком, краем глаза мальчик вдруг заметил, как справа  от  него
что-то  мелькнуло  и  прошуршало. Сережа  быстро  обернулся  в  ту
сторону  -  ничего  там  уже не было. Из  любопытства  он  подошел
поближе  и  внимательно  посмотрел на кустик  клубнички,  рядом  с
которым ему почудилась тень и шуршание. Кустик как кустик - только
листики  трясутся. Но потом и листики перестали  трястись.  Сережа
уже  собрался  было пойти дальше, как вдруг один из этих  листиков
привлек   его   внимание,  -  из-под  листика  сбоку  высовывалась
тоненькая серая веревочка, которая сужалась с одного конца.
   "Что  это  за  веревочка такая?" - подумал Сережа  и  нагнулся,
чтобы  ее  потрогать. В этот момент из-под другого  края  листочка
высунулся чей-то маленький розовый нос.
   - Ты кто? - спросил Сережа.
   Нос  ничего  не ответил, только понюхал воздух и  снова  исчез.
Тогда   Сережа  взял  и  отвернул  листочек.  -  Под  ним   сидел,
оказывается, крошечный-крошечный серый звереныш. С хвостиком.
   - Ты мышонок? - снова спросил его Сережа.
   Мышонок  хитро  взглянул на него своими  черными  глазками,  и,
догадавшись,  что его обнаружили, быстро-быстро, мелькая  ножками,
поскакал к другому кустику и там снова юркнул под листик,  который
стелился  над  самой  землей. - А хвостик  опять  остался  торчать
наружу.
   "Вот глупый," - подумал Сережа. - "Голову под листик спрятал, и
думает, что его не видно."
   Он  присел и осторожно взял мышонка пальцами за хвостик. К  его
удивлению, мышонок не запищал и даже не пошевелился. "Наверно,"  -
решил Сережа, - "он хочет вид сделать, что как будто и не заметил,
-  как  будто  это не мышиный хвостик, а просто веревочка."  Тогда
Сережа  слегка  потянул за эту веревочку. Хвостик  не  поддавался.
Тогда  Сережа  потянул  сильнее. -  Мышонок  не  выдержал  и  стал
отчаянно упираться, и цепляться лапками за траву и комочки земли.
   Сережа   откинул  в  сторону  листик,  потом  пальцами  отцепил
мышонковы  лапки от травки и высоко поднял его за  хвост.  Мышонок
был  легкий,  как  комочек ваты. Примерно  секунду  он  беспомощно
болтался  вниз головой, как листик на ветру. А потом  вдруг  взял,
согнулся  в  калачик, схватился передними лапками  за  собственный
хвостик, - и быстро-быстро полез по хвостику вверх, как по канату.
Не  успел  Сережа сообразить что к чему, как мышонок  добрался  до
пальца, которым он придерживал хвостик, и цапнул его зубами.
   Сережа  разжал  пальцы  -  не  столько  от  боли,  сколько   от
неожиданности, - больно не было, потому что мышонок укусил  только
понарошку.  Шлепнувшись на землю, мышонок, замерев  на  секунду  и
собравшись в комочек, взял старт и мелкой рысцой пробежал у Сережи
под  ногами.  Обернувшись,  Сережа  видел,  как  он  поскакал   по
направлению  к  забору, точнее - по направлению к большой  дубовой
колоде,  которая там зачем-то лежала, наткнулся  на  нее  и  вдруг
растворился  в воздухе. Только подойдя поближе Сережа  увидел  под
колодой  небольшую дырочку, в которую, видимо, и скрылся  мышонок.
Дырочка вела под землю.
   "Наверно,  он  там живет," - догадался Сережа.  -  "Потому  что
мышатам нравится в норках жить."
   -  Мышонок! - позвал его Сережа. - Выходи! Давай еще поиграем!
   Но мышонок не выходил - наверно, он обиделся на Сережу.
   -  Не  обижайся!  Я  больше не буду тебя  за  хвостик  дергать!
Честное слово!
   Сережа  вздохнул  и побрел между грядками.  От  скуки  он  стал
наблюдать  за  небольшой ярко-желтой бабочкой,  которую  никак  не
удавалось поймать. Подкрадешься к ней, руку протянешь, а она зачем-
то  берет и перепархивает на соседний кустик или цветок. Под конец
она вообще перелетела через забор, и Сережа решил опять наведаться в
гости к мышонку.
   Возвратившись,  он  с надеждой бросил взгляд  на  норку.  И  не
ошибся - из нее высовывалась симпатичная хитрая мордочка.
   -  Не бойся! Я больше не буду тебя обижать!
   Сережа  подошел  поближе  и  присел рядом  с  норкой.  Мышонок,
заметив  его, в начале опять скрылся в норке, но потом  постепенно
снова  высунул  нос. Постояв некоторое время на пороге,  он  вдруг
резко  скакнул вперед и прошмыгнул мимо Сережи, прямо у  него  под
носом. Когда Сережа оглянулся - мышонок опять уже спрятался.
   "Где-то  он тут недалеко, наверно опять под листиком," -  думал
Сережа, пробираясь на четвереньках меж кустиков клубники, поднимая
листики  и  высматривая  знакомый серый  хвост.  Через  минуту  он
прополз всю грядку насквозь и уперся макушкой в высокий, большой и
кустистый  цветок  пиона. Цветы еще не распустились,  были  только
бутоны. Сережа сел на корточки и задумчиво почесал затылок. - И  в
этот  момент  внезапно  увидел мышонка в  каком-то  сантиметре  от
своего носа.
   -  Ого, как высоко ты забрался! - удивился Сережа.
   Мышонок, оказывается, забрался прямо на пион, и, уцепившись  за
веточку, как птичка, хитро посмеивался оттуда над Сережей. Увидев,
что  его заметили, мышонок начал было карабкаться вниз, но  Сережа
его  перехватил.  Стараясь не прикасаться  к  хвостику,  чтобы  не
возникло искушение за него подергать, он осторожно снял мышонка  с
ветки  и  посадил к себе на ладонь, придерживая на  всякий  случай
пальцами, чтобы не убежал.
   В  руке  мышонок  казался еще меньше, чем  был.  Собственно,  и
мышонка  никакого  не  было:  был крошечный  плюшевый  комочек,  к
которому с одного конца прицеплены круглые и большие не по размеру
ушки,  а  с  другого  - тоненький хвостик. Еще были  хитрые-хитрые
глазки, которыми он весело поблескивал.
   -  Почему  ты  такой  маленький? - спросил Сережа,  и  погладил
мышонка за ушами.
   Он  хотел  ему еще что-то сказать, но неожиданно услышал  скрип
калитки, - это бабушка вернулась.
   -  Сейчас  я  тебя бабушке покажу, - сказал Сережа  мышонку,  и
побежал из сада во двор.
   С  бабушкой  он очень дружил, - даже больше чем  с  мамой  и  с
папой.  И  такой симпатичный маленький мышонок бабушке должен  был
обязательно  понравиться.  Она любила всякую  живность:  канареек,
кошек, собачек, курочек, поросенка. А раньше, как она рассказывала
Сереже, у нее была даже корова.
   -  Бабушка!  А смотри какой у меня хороший мышонок!  Я  его  на
грядке с клубничкой нашел.
   Сережа  протянул к бабушкиному лицу руку с мышонком, чтобы  она
могла повнимательней его рассмотреть.
   -  Знаешь, он у меня такой ловкий! Так высоко забираться умеет!
   На  бабушку  мышонок произвел очень странное  впечатление.  Она
вздрогнула  и  отшатнулась от Сережиной  руки.  Ее  лицо  внезапно
исказилось  гримасой испуга и отвращения, -  и  даже  больше,  как
будто Сережа держал в руках не просто опасное и грязное, но что-то
в высшей степени неприличное.
   -  Брось  эту гадость сейчас же! - закричала она, и в  каком-то
странном порыве ударила Сережу по руке.
   Мышонок   выскользнул  из  разжавшихся  Сережиных   пальцев   и
шлепнулся на землю. Приземлившись, он подобрал под себя  лапки  и,
кажется,  собирался уже задать стрекоча, - у него сделалась  такая
хитрая  мордочка, совсем как у мышонка Джерри из мультика.  Но  не
успел он сделать и шага, как на него опустился бабушкин башмак.
   -  Ой! - тихо сказал Сережа.
   Бабушка  притопнула по мышонку ногой, - не сильно,  но  мышонку
этого  было вполне достаточно. Когда она убрала ногу, он лежал  на
боку,  совсем неподвижный. Бабушка поддела мышонка носком башмака,
и он полетел куда-то в сад, в заросли высокой травы.
   - Зачем ты, он же хороший! - закричал Сережа бабушке.
   - Фу! Как ты в руки только взял эту нечисть! - бабушка сплюнула
на  траву  и перекрестилась. Ее лицо было бледным и испуганным,  -
она   еще   не  оправилась  от  только  что  пережитого  душевного
потрясения
   - Пойди, помой немедленно руки! Еще заболеешь чем-нибудь.  Тоже
мне, игрушку нашел! Игрушек что ли мало?
   Когда бабушка стала суетиться по хозяйству, Сережа пошел искать
мышонка. Нашел он его сразу - он запомнил, в какое примерно  место
его забросила бабушка. Он нашел его и положил на свою ладошку.
   Мышонок был совсем как живой, только мертвый. Крови никакой  не
было  -  только на шубке отпечаталась пыль от бабушкиной  подошвы.
Сережа осторожно стер ее пальцем. Глаза у мышонка были открыты,  -
маленькую соринку, которая прилипла к одному из них, Сережа  сдул.
В этих глазах застыло что-то непонятное, какое-то удивление, - как
будто  он  играл в прятки, задумался, а его вдруг взяли  и  нашли.
Сережа  смотрел и смотрел на него, и в голову ему почему-то  стали
приходить  странные, странные мысли. Он никак не мог  понять,  как
это так могло получиться: бабушка, такая хорошая и добрая, взяла и
раздавила  мышонка. Тоже хорошего и доброго. И маленького.  И  так
ему  стало жалко этого бедного маленького мышонка, что  он  сел  и
заплакал.
   К нему подошла бабушка, - Сережа быстро сунул мышонка в капюшон
курточки.
   - Ты чего плачешь? А?
   - Мышонка жалко, - вздохнул Сережа.
   - Вот глупости! Он же плохой.
   "Сама  ты  плохая," - с неожиданной злобой подумал мальчик.  Он
мог  бы  поверить  во  все что угодно, но  только  не  в  то,  что
маленький хитрый мышонок, с которым он играл в саду, был плохой.
   - Мыши эти - они ж вредные. Фу! Грязные! И грызут все. От  них
пользы никакой, только баловство одно!


                                3.
   - А у меня мышонок есть, - Сережа вытащил мышонка из капюшона и
протянул Наташе. - Только он мертвый. На него наступили, нечаянно.
Вот, посмотри.
   - Ты что, его на улице нашел?
   - Нет,  он жил у бабушки в огороде!  Я его уже давно знаю.  Это
мой знакомый мышонок.
   - Дай посмотреть.
   - Бери.
   Наташа взяла мышонка и внимательно его рассмотрела.
   - А  чего  он  такой  маленький?  Я думала, что  мышата  больше
бывают.
   - Зато  он  ловкий знаешь какой был!  Он так высоко подниматься
умеет!  -  Сережа  поднял руку над головой и показал,  как  высоко
умеет забираться мышонок.
   Наташа подержала, подержала мышонка, а потом взяла за хвостик.
   - Не делай так! Он не любил, когда его за хвостик держали!  Он
меня даже за палец цапнул.
   Услышав  это,  Наташа  поспешно отпустила  хвостик,  и  мышонок
бухнулся  на  ее  ладонь. Сережа отобрал у  нее  мышонка  и  снова
положил в капюшон.
   - Сережка! А пошли погуляем куда-нибудь?
   - Куда?
   - Ну просто, в город пойдем. В парк сходим. А?
   - Нельзя, ругаться будут.
   Сережа  знал  город  достаточно хорошо, и  вряд  ли  бы  в  нем
заблудился, но взрослые не разрешали ему далеко уходить,  -  можно
было заглядывать только на бабушкину улицу, небольшой аппендикс из
семи  домов, утыкавшийся в овраг и в обозначенный им край  города.
Эта  улочка начиналась через квартал от дома, где жил Сережа и его
родители.
   - А мы к маме моей пойдем, - вдруг придумала Наташа.
   Мама у Наташи работала администратором в единственном городском
ресторане.
   - Мы  как  будто  к  маме  пойдем, тогда  ругать  не  будут,  -
продолжала Наташа.
   - Хорошо, - особенно не раздумывая согласился Сережа,  и  они,
взявшись за руки, пошли с Наташей в ресторан.
   Городок был небольшой, поэтому каждый второй из встреченных ими
взрослых   знал  или  Сережу,  или  Наташу.  Дети  хором  говорили
"Здравствуйте": "Здравствуйте, тетя Маша!" или "Здравствуйте, дядя
Ваня!". Некоторые (обычно женщины) иногда обеспокоенно спрашивали,
что это они гуляют так далеко от дома. Тогда дети говорили им, что
идут  в  ресторан, к Наташиной маме. Уверенность, которая  звучала
при этом в Наташином голосе, совершенно успокаивала взрослых, - им
казалось, что так оно и нужно.
   По  дороге Сережа рассказывал девочке всякие истории про своего
мышонка.
   - Они там в норке живут, у бабушки на огороде.  У них там папа,
мама, братики.
   - Откуда ты все знаешь? - недоверчиво спрашивала Наташа.
   - Он мне сам рассказал, - пока живой был.
   - Рассказал? - Наташа удивилась.
   - Это говорящий мышонок был. Мышата - они все говорящие, только
никто не знает.
   - И что он тебе еще рассказал?
   - Ну, много чего, - стал вспоминать Сережа. - Рассказал, что в
детский садик ходит.
   - В детский садик? Что, мышата тоже в детские садики ходят? - у
Наташи сделались круглые глаза.
   - Нет,  так-то они конечно в школу ходят, когда  подрастут,  -
деловито  начал  объяснять ей Сережа, - но пока  маленькие,  то  в
детский садик. Там такая полянка есть, и на ней много-много  мышат
играет.
   - А во что они играют? - спросила Наташа.
   - В  разные игры. В футбол, в жмурки, в догонялки.  Но  больше
конечно в прятки. Они знаешь как хорошо прятаться умеют!
   - А я тоже умею хорошо прятаться!
   Сережа  с  Наташей  и еще с другими соседскими  ребятами  часто
играли  в  прятки,  и  Наташа  действительно  очень  хорошо  умела
прятаться. Особенно хорошо она в доме могла спрятаться. Как-то раз
Сережа  искал,  искал  ее, - а она в шкаф  залезла,  и  там  через
щелочку маленькую за ним подглядывала. Он ее только в конце нашел,
потому что она не выдержала и хихикать стала.
   - Ну,  ты  конечно  хорошо умеешь прятаться,  -  примирительно
сказал  Сережа, - но мышата все равно лучше. Они же  маленькие,  -
заползут куда-нибудь под листочек, и не найдешь совсем.
   - Ну  вот,  -  продолжал он рассказывать, -  я  короче  сегодня
подошел к его норке, и говорю: "Мышонок, выходи гулять!" А он  мне
говорит оттуда: "Сейчас, подожди, я у мамы спрошу."
   Ну,  мама ему разрешила конечно, и стали мы в прятки играть.  А
он  глупый такой, спрятался на под листочек, на грядке, а  там  по
огороду  бабушка  проходила  - она его  не  заметила,  и  случайно
наступила...
   - Да, жалко мышонка, - сказала Наташа.
   Некоторое время они шли молча.
   Перейдя покрытую старым и сбитым асфальтом дорогу и повернув за
угол,  они вышли к домику дяди Вовы. Дядя Вова был единственный  в
округе маргинальный интеллигент: он все время что-то писал  и  пил
водку,  -  тем  и жил. Вообще-то он жил в Москве,  но  летом  пару
месяцев проводил здесь, у родственников.
   Как  обычно,  он сидел дома, у широкого открытого настежь  окна
веранды, которое выходило прямо на улицу. Он сидел там, наполовину
высунувшись  наружу,  а из-за подоконника, к которому  со  стороны
комнаты  был придвинут стол, выглядывали горлышки выпитых бутылок.
Проходивший мимо участковый обычно искоса посматривал  на  них,  -
формальных причин, чтобы придраться, у него не было, тем не  менее
пару  абстрактных  нравоучительных сентенций он  иногда  отпускал.
Впрочем,  он  не  злился,  тем более, что  дядя  Вова  всегда  его
приглашал,  несмотря  на постоянные отказы. Правда,  иногда  после
службы он все-таки заходил.
   Дядя Вова заметил их, как только они показались из-за поворота.
   -  Ого, кто к нам идет! Вы куда топаете, путешественники?
   -  А мы, дядя Вова, в ресторан идем.
   -  У-у-у! - одобрительно промычал дядя Вова, прожевывая огурец.
-   Что  ж,  так  оно,  наверно,  и  нужно  -  прогресс  все-таки,
акселерация.
   У  Сережи с дядей Вовой была взаимная симпатия, - он тоже любил
поболтать  обо  всяких отвлеченным материях (когда был  достаточно
трезв  - пьяный он только песни тянул), и, что Сережа ценил больше
всего,  разговаривал с ним как будто серьезно,  как  со  взрослым.
Сейчас дядя Вова был как раз в соответствующем настроении.
   -  Да вы не спешите. Садитесь на лавочку, отдохните.
   Дети сели на лавочку, которая стояла прямо перед окном. Сережа,
взглянув  на  глубокомысленную и уже чуть  красноватую  физиономию
дяди  Вовы,  что-то  вспомнил и решил задать с утра  мучавший  его
вопрос.
   -  Дядь Вов, а правда, что сегодня - это завтра, а вчера -  это
сегодня?
   Дядя Вова перестал жевать и пораженно уставился на Сережу.  Как
раз  месяц назад он защитил докторскую по философии Канта  (теперь
как раз продолжался долгий и многотрудный процесс ее обмывания)  и
невинный  вопрос ребенка в его слегка затуманенных  водкой  мозгах
приобрел неожиданно глубокий смысл.
   -  Вот  ты  как,  значит? - пробормотал  он  задумчиво.  -  Да,
философский  вопрос.  Ты,  значит,  хочешь  сказать,   что   время
относительно, - так я понимаю?
   -  "От" чего? - переспросил Сережа. Этого длинного слова он еще
не знал.
   -  Ну,  представление, иллюзия, мираж то есть, - видя  по  лицу
Сережи,  что  эти  слова ему тоже не особенно понятны,  дядя  Вова
начал  трудный  и  мучительный для не очень трезвого  мозга  поиск
слов, понятных для пятилетнего мальчика.
   -  Ну, короче, время нам только кажется. Кажется, - понимаешь? -
на самом деле его нет. Ни завтра, ни сегодня, ни вчера.
   -  Совсем нет? - удивился Сережа.
   -  Совсем.
   -  А мышата есть? - его мысль приняла несколько неожиданный для
дяди  Вовы  оборот.  Но дядя Вова был ничуть не  обескуражен  этим
внезапным поворотом философской дискуссии.
   -  Мышата?  -  дядя  Вова опорожнил в себя очередной  стакан  и
приложил  к  носу кусочек черного хлеба. - Мышат,  -  он  с  силой
вдохнул  в себя воздух, - мышат тоже нет, если разобраться, -  они
тоже только кажутся.
   -  Только кажутся? - огорченно спросил Сережа.
   Он   достал   из  капюшона  мертвого  мышонка  и  подозрительно
всмотрелся  в  него. Внимание дяди Вовы в этот момент  был  занято
доставанием  из  банки  соленого огурчика, поэтому  он  ничего  не
заметил.  Наколов огурец на вилку, он с хрустом  откусил  от  него
кусочек, и продолжил философствовать.
   -  Хотя,  с другой стороны, это как посмотреть. Мышата,  это  в
общем-то штука ноуменальная, то есть вещь в себе...
   - Нет, не в себе! - возразил ему Сережа. - Он у меня в капюшоне
лежал.
   Тут   только   дядя  Вова  обратил  внимание  на  мышонка.   Он
поперхнулся  и  выронил из руки вилку, недоеденный огурец укатился
куда-то под стол.
   - Фу-у! Он что, дохлый?! Зачем ты его таскаешь?
   - Это мой знакомый мышонок.
   - А-а, тогда понятно, - дядя Вова почему-то замолчал, по  лицу
его пробежала грустная тень.
   - Ты  бы  его  похоронил, что  ли... - сказал  он  со  вздохом,
наливая себе в стакан прозрачную жидкость.
   Сережа  задумался  над этой идеей. Как-то он  присутствовал  на
похоронах: большую коробку с Ленкиной бабушкой бросили в  ямку,  а
потом  наперегонки стали закапывать. И музыка все время играла.  А
сначала,  когда у Ленки Балашовой бабушка умерла, ее  три  дня  на
столе  держали. Сережа еще не знал, что она мертвая, и  спросил  у
Ленки:  "А  чего это у вас бабушка на столе спит?" -   "А  она  не
спит,  она совсем умерла," - сказала Ленка. "А, тогда понятно,"  -
сказал Сережа.
   -  Сережка! - зашептала ему на ухо Наташа. - Пошли, надоело уже
тут сидеть!
   -  Ну ладно, мы пойдем дядя Вова!
   -  А?  -  дядя  Вова  отвлекся от своих горестных  раздумий,  в
которые  его  неожиданно погрузила детская болтовня. -  Счастливо!
Осторожно смотри, под машину не попадите!
   Впрочем,  машины в этом городе даже по главной улице  проезжали
не чаще, чем раз в пять минут. С такой же вероятностью здесь можно
было натолкнуться на корову, неожиданно выворачивающую из-за угла,
-  собственно,  с  коровами  и  была  связана  главная  опасность,
неумолимо   сопровождавшая  путешественника  и  заставлявшая   его
внимательно смотреть под ноги.
   А Сережа все думал про мышиные похороны.
   -  У тебя нет случайно коробочки какой-нибудь? Небольшой такой?
- спросил он Наташу.
   -  А зачем тебе?
   -  Мышонка похоронить.
   Наташа задумалась.
   -  У  меня есть коробочка, - такая от печенья. Как раз  мышонок
влезет. Даже несколько мышат, - у тебя только один?
   -  Один.
   -  А еще там не было?
   -  Сегодня не было. Остальные в детском саду.
   Наташа печально вздохнула, а потом вдруг почему-то улыбнулась. И
еще раз улыбнулась, - а ее глазенки вдруг загорелись вдохновением.
   -  Сережка! А что я придумала!
   Сережа,  пропустивший  момент  этой  резкой  смены  настроения,
удивленно повернул к ней голову.
   -  А давай сначала, когда мышонка в коробочку засунем, пойдем к
Маринке,  и  скажем: "А хочешь печенья? У нас  тут  такое  вкусное
печенье  есть!"  -  затараторила  Наташа,  почти  захлебываясь  от
желания  рассказать  все сразу. - А она скажет:  "Давайте".  А  мы
скажем: "А ты сама достань из коробочки!" А она возьмет, руку туда
сунет,  и  за  мышонка - хвать!  И спросит: "А почему  оно  у  вас
такое  пушистое?"  А  мы  тогда  скажем:  "А  это  такое  печенье,
особенное." А она тогда возьмет, и вытащит - как закричит! Она  же
трусиха.  А  мы тогда скажем: "Ой! Наверно это мышка  все  печенье
съела! И как она туда пролезла?"
   Наташа  захихикала,  а Сереже почему-то не хотелось  ничего  ей
отвечать.
   -  А  она спросит: "А почему мышка дохлая?" А мы скажем: "А это
потому  что  печеньем объелась. Видишь, мышка маленькая  какая,  а
печенья много было, - вот она и подавилась."
   Настроение  у Наташи от этой выдумки поднялось еще больше,  чем
обычно, - даже щечки у нее порозовели.
   -  Сережка, а чего это мы прямо к маме идем? Давай еще по городу
погуляем. В парк сходим.
   -  Хорошо, - согласился Сережа.
   -  А  то мама, - продолжала Наташа, - как придем, есть заставит
обязательно. Я а еще не голодная.
   -  Я тоже есть не хочу.
   Они осторожно обошли рыжего теленка, который стоял на тротуаре,
-  кто-то  привязал его пастись на травянистом газоне,  отделявшем
тротуар от проезжей части. Теленок задумчиво жевал жвачку.
   -  А   что   мышата  кушают?  -  почему-то  спросила   Наташа,
засмотревшись на него.
   -  Они клубничку очень любят, - уверенно ответил Сережа.  -  Он
наверно  потому  там  на грядке и бегал, что клубничку  искал.  Он
глупый  ведь совсем, маленький, - не знает, что клубничка  еще  не
выросла.
   -  Да,  жалко,  что  клубнички для мышонка  нету,  -  задумчиво
согласилась Наташа.


                                4.
   Был уже вечер, ближе в шести часам, когда они наконец подошли к
ресторану, - двухэтажному кирпичному зданию, второй этаж  которого
работал только летом и представлял собой открытую веранду.
   -  Здравствуй, тетя Марина! - сказала Наташа немолодой женщине,
сидевшей на входе.
   -  А,  ты  к маме пришла, Наташа? Сейчас я ее позову. Проходите
пока внутрь.
   Она   исчезла   за  дверью,  но,  видимо,  с  Наташиной   мамой
разминулась,  потому что та появилась в дверном  проеме  буквально
через несколько секунд, и чуть не натолкнулась на детей.
   -  А  вы  откуда  здесь взялись? - удивленно спросила  Наташина
мама.
   Сережа  искоса взглянул на ее красивые длинные ноги,  элегантно
обтянутые  в  черные чулки. Наташина мама была  очень  стройная  и
высокая,  и  ее коленки располагались как раз на уровне Сережиного
подбородка.
   -  А мы пришли, - ответила Наташа.
   -  Вы что, одни что ли пришли?
   -  Нет, я с Сережей пришла.
   -  А Сережа с кем пришел? С тобой наверное? - усмехнулась мама.
- Видишь, Наташка, какая ты вредная: Сережа хороший мальчик, а его
из-за  тебя  мама  ругать  будет. Надо  будет  сейчас  твоей  маме
позвонить,  Сережа, а то она наверное совсем с ума сойдет,  -  два
раза мне уже звонила.
   -  Ну  так раз уж пришли, кушать вам пора, путешественники.  Вы
ведь не обедали сегодня.
   -  Катя,  -  позвала она официантку, - покорми этих лягушат.  И
смотри  -  обязательно чтобы первое съели. Пока не съедят,  ничего
сладкого им не давай.
   -  И руки не забудьте помыть, - добавила она, уходя.
   Помыв с Катиной помощью руки, они сели в уголке зала и повесили
курточки  на спинку стула. Катя Сереже тоже нравилась. Ему  вообще
нравились  все  красивые  девочки,  особенно  взрослые.  Он  очень
внимательно  наблюдал  за ней, за всеми ее  движениями,  пока  она
приносила еду и расставляла по столу тарелки. Есть Сереже почти не
хотелось.
   - Сережка, а почему у тебя глаза зеленые? - насмешливо спросила
Катя. - Ты покрасил их, что ли?
   Она всегда так дразнилась. Сережа промолчал.
   - Зеленых  глаз  не  бывает. Бывают  серые,  коричневые,  там,
голубые. А если зеленые - это значит покрасили.
   Катя рассмеялась и потрепала его ладонью по макушке.
   - Ну чего ты к нему пристала? - обиделась Наташа.
   Катю позвали от соседнего столика. Неподалеку от них сидели два
каких-то  взрослых  дяди и разговаривали  про  что-то  взрослое  и
ужасно скучное. Про что обычно по телевизору любят говорить, когда
новости  идут, - вместо того, чтобы мультики для нормальных  людей
показывать.
   Минуту  назад  тот дядя, который сидел к детям лицом,  встал  и
куда-то вышел. А к тому дяде, который остался, пришел еще  один  и
сел  тоже спиной. Катя стала суетиться вокруг них, - одни тарелки,
бутылки  и  стаканы  уносила, сложив на поднос, другие,  наоборот,
приносила.  А потом тот дядя, который был сначала, тоже  встал,  и
собрался уходить.
   - Ну ладно, ты Петровича будешь ждать, а я потопал.
   Другой дядя тоже привстал, и некоторое время они говорили стоя,
немного отойдя от своего столика и все также располагаясь к  детям
спиной.
   Наташа бросила на них взгляд, и внезапно на ее личике вспыхнуло
что-то хитрое-прехитрое. Она наклонилась  к Сереже  и  возбужденно
зашептала:
   - Сережка! А что я придумала, - смешно так будет!
   "Опять какая-нибудь глупость," - меланхолично подумал Сережа.
   - Давай мышонка дяде в суп положим!  Давай! Смотри - они сейчас
говорят  и не глядят в тарелку. Я подкрадусь быстро... А он  потом
сядет,  ложкой  -  а там мышонок! Как закричит!  Скажет  "Что  это
такое! У вас мыши!" А мама ему тогда скажет: "Как что? Это же мясо
в  супе плавает! Вы что, меню не читали? У нас же в меню написано:
суп вермышелевый, с вермышами!"
   Наташа  тихонько  захихикала. Но  Сереже  было  не  смешно:  он
представил себе, как мышонок плавает в супе, вместе с вермишелью и
морковкой,  и  вдруг ему стало так неприятно, и так жалко  бедного
мышонка...  Он хмуро покосился на Наташу. А та продолжала  взахлеб
фантазировать.
   - А  можно еще положить его на кусочек хлеба, и  сверху  другим
кусочком прикрыть. А хвостик свисать будет. И тогда дядя посмотрит
и  удивится:  что это такой за бутерброд, с хвостиком.  Возьмет  и
откусит  кусочек...  А потом "Ве-е-е..." - Наташа  в  подробностях
изобразила, как дядя будет делать "Ве-е-е".
   Сереже   стало   совсем  обидно  за  мышонка.  Он   погрустнел.
Дотянувшись рукой до курточки, он достал его из капюшона и выложил
нас  стол.  Мышонок  был такой жалкий, трогательный,  -  и  совсем
крошечный,  особенно  в сравнении с ложками, тарелками  и  другими
большими предметами, лежавшими на столе.
   Он  осторожно погладил его похолодевшее тельце. "А  раньше  был
такой тепленький," - подумал Сережа с грустью.
   - Зачем  ты  его  гладишь, он же  ведь  мертвый!  -  засмеялась
Наташа.
   Сережа  с презрением взглянул на нее и ответил каким-то мрачным
голосом:
   - Он со мной дружил.
   Почему-то в эту минуту этот маленький дохлый мышонок  стал  ему
дороже  всего на свете. Ему показалось вдруг, что он действительно
знает  его  давно-давно, и всегда с ним дружил, и что кроме  этого
мышонка у него на свете никого больше нет.
   - А еще... можно в чай положить!  Дядя спросит "А что это у вас
за хвостик из чая тянется?" - "А это не хвостик, это у нас заварка
такая,  на  ниточке." "А!" - скажет дядя, -  а  потом  возьмет,  и
потянет  за  хвостик...  Он-то думает,  что  там  пакетик  с  чаем
подвешен,  а там вдруг - мышонок. И с него еще так чай  стекает...
Дядя как закричит!
   Дальше  Наташа, видимо, опять собиралась фантазировать на  тему
"Ве-е-е..."
   Сережа  тоже  представил себе, как бедного маленького  мышонка,
которого обидела бабушка, за хвост тянут из чая, и у него с носика
капают капельки воды, - совсем как слезы. Вспомнил, как сам он его
обидел - тоже поднимал за хвостик. Никто его бедненького не любил,
все  обижали,  а он был такой хороший, маленький, и хотел  только,
чтобы кто-нибудь поиграл с ним в прятки.
   -  ...А мы дяде скажем, - не унималась Наташа. - "А ну и что, -
это заварка такая, мышиная. Вот есть черный чай, есть зеленый чай.
А это у нас - серый чай такой, мышиный."
   -  Какая же ты все-таки дура! - не выдержал наконец Сережа.
   Наташа удивленно замолчала. Потом тоже обиделась.
   -  Ты сам дурак. Носишься со своим мышонком, как... как с ... -
почему-то она никак не могла придумать, как с чем носится  Сережа,
- как с неизвестно кем носишься!
   -  Это  не  твое дело. Это мой мышонок, а не твой.  Найди  себе
своего мышонка, и тогда его всем в чай подкладывай, а моего оставь
в покое!
   Наташа  замолчала и обиженно надула губки. Может, она обиделась
потому,  что  у  Сережи есть мышонок, а у нее мышонка  нету,  даже
дохлого.
   Подошла Катя. Она посмотрела на хмурые лица детей и сказала:
   -  Вы что, уже поругались, что ли?
   Дети  ничего  не  ответили.  Мышонка  Сережа  предусмотрительно
спрятал, еще когда Катя была достаточно далеко.
   -  Чтой-то вы суп не доели, а? И второе тоже.
   -  А мы больше не хотим, - сказала Наташа. - Мы уже наелись.
   Катя покосилась на дверь в противоположном углу зала.
   -  Да? А мама что сказала?
   -  А ты не говори маме. Пусть как будто мы уже все съели.
   -  Ну  ладно, как хотите, - сказала Катя, и, собрав  на  поднос
тарелки, собралась идти за десертом.
   -  Принести-то вам что?
   -  Ну,  сок  там апельсиновый, пирожные... или нет пирожные  не
нужно  -  а  то Надя говорит, что я потолстеть могу, если  столько
пирожных есть буду, - ты мороженое лучше принеси.
   -  А какое вам мороженое? - она перечислила несколько сортов, а
Наташа  что-то выбрала за них обоих, - Сережа не обращал внимание,
он все думал и думал про мышонка.
   -  Добавить  что?  Варенье там разное, шоколад,  можно  еще  со
свежими фруктами. С вишней, например, с ананасом.
   -  А  вишня  с  хвостиком? - почему-то спросила Наташа,  весело
заблестев глазками.
   -  С хвостиком.
   -  Ну тогда неси с вишней, - снова попросила она за обоих.
   Сережа не возражал, ему было сейчас не до мороженого.
   Катя  ушла,  а  через пять минут принесла  две  порции  сока  и
мороженого.
   -  А почему так ма-а-ало? - капризно протянула Наташа, хотя  на
тарелочке было грамм пятьсот, не меньше.
   -  Горло заболит, если больше.
   Наташа  поковыряла  ложечкой в мороженом,  вытащила  оттуда  за
хвостик вишню, и снова ее глазенки осветились внутренним светом, -
наверно,  она  опять придумала что-то про мышонка. Но  сказать  не
решилась.
   А  Сережа,  машинально проглатывая мороженое  большими-большими
кусками,  все  думал  и  думал  про мышонка.  Он  решил,  что  его
обязательно  надо  похоронить,  -  все  как  полагается.   Сначала
положить  на  стол,  подержать  там  три  дня,  потом  засунуть  в
коробочку  - от духов, например, или от чая, - и в землю закопать.
На  клумбе, чтоб цветочки сверху росли. Там еще нужно будет  такой
крестик  поставить,  или  камешек положить,  и  на  камешке  будет
написано, что это мышонок. Жаль только, фотографии нет.
   Через  полчаса их отвела домой официантка Маша, у  которой  как
раз  окончился рабочий день. Повела она их не сразу домой - Наташа
уговорила ее еще немножко погулять.


                                5.
   Развязывая  в  прихожей шнурки, Сережа ожидал обычной  в  таких
случаях  бури  от  родителей,  главным  образом  от  мамы.   Такие
путешествия  были  для него не впервой, - пару раз  он  сбегал  из
детского садика. Не оттого, что ему было там плохо, - наоборот, он
любил садик, потому что был очень общительным мальчиком, и если бы
не  его собственное желание, то мог бы оставаться с бабушкой дома,
-  просто  убегать  было  интересно.  Он  подговаривал  нескольких
друзей,  и  они  вместе гуляли по городу. Как  раз  неподалеку  от
детского сада был городской парк, там для бойких пятилетних парней
было много всяких интересных развлечений.
   - Ты что это один по всему городу шастаешь?  Тебе кто разрешил?
- строго спросила мама, когда Сережа вошел в столовую.
   - Я не один, я с Наташкой ходил, - Сережа бросил на нее угрюмый
взгляд.
   - Знаю, что с Наташкой, - с Наташкой пусть ее мама разбирается,
- а ты то зачем с ней пошел?
   - Не мог же я девушку одну в ресторан отпустить?
   Мама почему-то замолчала, удивленно взглянув на Сережу, а потом
рассмеялась. Ее поддержал дружный смех взрослых за столом: смеялся
папа,  смеялся  старший  брат, смеялась сестра.  Смеялись  они  не
обидно,  по-доброму,  но Сережу почему-то этот  смех  обидел,  ему
показалось, что смеются над ним.
   - Ладно,  путешественник, садись за стол, - судя  по голосу,  к
маме вернулось хорошее настроение.
   - А я в ресторане обедал.
   - Ну и что, все равно садись, может еще что-нибудь съешь, - как
и  многие мамы, Сережина почему-то считала, что он у нее все время
голодный.
   Спорить Сереже в этот раз не хотелось, он подошел к столу и сел
на свое обычное место.
   - Ты  куртку сними сначала, и руки помой, - сказала  ему  своим
обычным  занудным  голосом  старшая  сестра.  Она  вообще   любила
командовать.
   Сережа  ничего  не ответил. Что-то странное происходило  в  его
душе.  Он оглядел взрослых, и в нем появилось, поверх накопившейся
за  день усталости и обиды, смутное осознание, что все они, как  и
бабушка, только вид делают, что такие хорошие, а на самом  деле...
мышат обижают. И когда он так подумал, его собственная обида  как-
то  сама  собой  переросла  в  обиду за  несправедливо  обиженного
мышонка. Маленького мышонка, который бегал себе в саду и никому не
мешал.
   Бросив  на  взрослых укоризненный взгляд, он вынул из  капюшона
мертвого мышонка и с каким-то чувством особенной правоты, или даже
нравственного  превосходства,  словно  какой-нибудь  ветхозаветный
пророк-обличитель, широким уверенным жестом опустил его на стол, -
как  раз  между  большой  тарелкой салата  и  блюдом  с  телячьими
отбивными.
   Первой  отреагировала  старшая сестра, -  она  зачем-то  громко
булькнула  в  чашку, потом захрипела и, уронив стул,  выбежала  за
дверь,  - наверно в ванную, решил Сережа. Маму, которая тоже  была
очень  брезгливой, спасло то, что она в этот момент за  столом  не
сидела.   Увидев   на  столе  дохлую  серую  тушку,   она   как-то
неопределенно  застонала  и  с  таким  лицом,  будто  только   что
проглотила этого мышонка, стала кричать Сереже:
   - Где ты взял эту гадость?! Выбрось сейчас же!  Нет, не трогай,
- пускай папа выбросит!
   Не  выдержал  даже  старший брат, хоть  и  считал  себя  парнем
крутым,  -  он брезгливо поморщил лицо и отложил в сторону  вилку.
Только  папа оставался совершенно спокоен, - кажется, даже если  б
мышонка   положили  ему  прямо  в  тарелку,   он   бы   особо   не
расстраивался,  а  просто вынул бы его ложкой оттуда  и  продолжал
есть.
   - Алексей! - не переставала волноваться мама. - Убери же ты эту
крысу! Может, она еще живая!
   Папа  нехотя оторвался от еды (он только что пришел с работы  и
очень проголодался) и вытер губы салфеткой.
   - Это  не  крыса, а  мышонок! - обиделся Сережа.  -  Мы  с  ним
дружили, пока бабушка его не раздавила.
   - Ты его с утра что ли носишь? Так, придется куртку постирать.
   - Я  его  в  капюшоне только носил! И он не грязный, он  просто
серенький.
   - Молчи уж! Тебя всего постирать нужно.
   - Так,  расстегивай пуговицы, -  мама сняла с  него  куртку,  а
самого Сережу взяла за шиворот, - и пойдем руки мыть.
   - Намыливай получше. Вот так.  И лицо тоже умой. Ох,  ты  этими
мышачьми руками всю одежду наверно облапал!
   Мама переодела Сережу в домашнюю одежду, а штанишки и курточку,
в которых он гулял, тут же принялась стирать.


                                6.
   Когда  Сережа вошел в столовую, там оставался один только папа;
брат  и  сестра  уже поели, - а может, аппетит у  них  испортился.
Подойдя  поближе к столу, Сережа увидел, что мышонка  на  нем  уже
нет.
   - А куда вы мышонка дели? - подозрительно спросил он у папы.
   - Убежал твой мышонок.
   - Как убежал, он же ведь мертвый? - удивился Сережа.
   - Да притворялся, наверное.
   - Притворялся?
   На  всякий случай Сережа проверил мусорное ведро - там  мышонка
не  было.  "Значит действительно убежал. Какой хитрый мышонок!"  -
поразился Сережа.
   Он  сел за стол, мама ему что-то положила в тарелку, - но ел он
чисто  машинально, он бы наверно даже дохлую мышку сейчас  скушал.
Все  его мысли занимал мышонок - хитрый-прехитрый мышонок, который
весь  день притворялся мертвым, всех обманул, - даже Сережу,  -  а
потом тихонько убежал.
   "Интересно,  куда же он пошел? Наверное домой, к маме.  И  мама
его  сейчас ругает, за то что он весь день бегал где попало. И еще
запачкался об грязных мальчиков. Наверное, она ему шубку  щеточкой
чистит." Сережа решил, что в той норке, рядом с которой он  поймал
мышонка,  наверно  и живет вся семейка мышей: папа,  мама,  другие
мышата. И завтра снова нужно пойти в бабушкин огород, и там  опять
встретится этот мышонок.
   Как  здорово  было  с ним играть в прятки, - думал  Сережа.  "А
вдруг," - внезапно подумалось ему, - "вдруг он никуда и не убежал,
а  может  быть  где-то здесь, только спрятался? Дверь-то  ведь  на
улицу  закрыта!"  На всякий случай Сережа заглянул  под  стул,  на
котором сидел, - но мышонка там не было.
   Через  полчаса  после  ужина  его уложили  спать,  -  было  уже
довольно  поздно  для пятилетнего мальчика.  За  эти  полчаса  он,
стараясь  не  привлекать  внимание  взрослых,  обошел  весь   дом,
заглядывая  во  всякие темные углы, под кресла, под  диваны,  даже
открывал  дверцы  шкафов - те, до которых  смог  дотянуться,  -  и
смотрел туда. Но мышонок спрятался очень хорошо, и наверное хихикал
там  над  Сережей, что снова его перехитрил. Во время этих поисков
ему так и виделось, что мышонок стоит где-нибудь рядом, за спиной,
и  весело  смеется,  держась  за  животик.  Сережа  даже  обиделся
немножко на этого мышонка.
   "Ну ничего," - подумал он, когда мама укладывала его спать (под
подушку он уже заглянул - сам бы он, на месте мышонка, обязательно
бы  туда  забрался, чтобы потом ночью выскочить оттуда,  и  громко
свиснуть  в самое ухо, - так они любили в детском саду,  во  время
тихого  часа).  - "Ну ничего, завтра я тебя обязательно  найду.  А
может, он и не прячется, а все-таки домой пошел, к маме."
   Ему что-то не засыпалось сегодня - то ли потому, что он думал о
мышонке, а может, мешала заснуть музыка, которую крутила где-то на
соседней  улице местная молодежь. "Но я-а-а хочу быть с тобо-о-ой,
я-а-а  хочу быть с тобо-о-ой, я та-а-ак хочу быть с тобой...  и  я
буду  с  тобо-о-ой..." - "Наверное, это про какую-то  девочку,"  -
думал  Сережа.  -  "Ну и будь пожалуйста, кто тебе  мешает?  Может
быть,  мама не пускает ее на улицу, потому что поздно и всем  пора
спать."
   "Интересно, куда же он все-таки спрятался? - эта мысль никак не
давала  ему  покоя.  Сережа привстал и на всякий  случай  еще  раз
заглянул под подушку. - "Все-таки он очень хитрый мышонок, хоть  и
маленький: притворялся же весь день мертвым, а потом убежал."
   Сережа подумал, что завтра утром нужно обязательно принести ему
к  норке  что-нибудь вкусненькое. "Интересно, а что любят  мышата?
Может,  конфет ему принести? Шоколадных с мармеладом внутри.  Нет,
наверно  он шоколад с орешками больше любит, как белочка в детском
саду." - У них в детском саду жила маленькая белочка, которую дети
кормили  всякими сладостями. Она кушала печенье, леденцы, блинчики
с   вареньем  и  творожком  внутри,  и  конечно  орешки,  семечки,
морковку,  кусочки  яблока.  Однажды  девочки  ее  даже  покормили
вареньем  из  ложечки. Шоколадные конфеты она не любила  -  только
орешки изнутри выковыривала.
   "Жалко, что взрослые не любят мышонка - а то бы его можно  было
как  белочку,  взять  домой жить." Засыпая, он  долго  представлял
себе, как завтра будет играть с мышонком в прятки.

                                                       август 1997

Пишите нам!